Варшавское гетто. Ужасы варшавского гетто в запрещённых фотографиях Вилли Георга

Ефрейтор Джо Гейдекер не совсем обычный немецкий солдат.
В 1945-м и 1946-м он будет вести радиорепортажи с нюрнбергского процесса.
В 1937-м он почти год путешествовал по Польше. В варшавском гетто у него жили хорошие знакомые.

Рассказывает Джо Гейдекер.
На дворе январь 1941-го, и часть Гейдекера расквартирована в Варшаве.

В январе 1941 года гетто было еще новым, недавно созданным. Стену вокруг него только что построили, и во многих местах она была еще недоделана. Немногие подъездные пути загораживала колючая проволока и патрули польской и немецкой полиции. Трамвайный маршрут проезжал сквозь гетто без остановок по узкому коридору. На нем часто катались любопытные - поглядеть, что происходит внутри. Другие любопытные каждый день стояли у ворот гетто. Там можно было наблюдать, как полиция обыскивает и избивает входящих и выходящих. В то время обитатели гетто еще могли - группами и по отдельности - выходить из гетто на работу. По возвращении с ними часто обходились бесчеловечно. Я уже рассказывал об этом по радио. К примеру о том, как пристреливали детей, пытавшихся пронести в гетто буханку хлеба. Мужчин, даже стариков, били до крови. Толпа зевак поддерживала эти избиения.

Зеваки. Солдаты всех рангов и офицеры, много немецких гражданских служащих, секретари, чиновники в форме, железнодорожники, даже сестры Красного Креста. Там можно было увидеть униформу любых частей и организаций. Большинство стояли на одном месте как вкопанные, молча, с ничего не выражавшими лицами, и смотрели на проходивших через ворота людей, на «формальности» и на жестокость охраны.

Кто-то отворачивался, кто-то подбадривал. Но большинство просто стояли там, ничем не выдавая своих чувств и мыслей. Что было говорить? Только это: мы всё видели, и знаем, как было. То, что происходило у ворот варшавского гетто с 1941-го по 1943-й год, наблюдали сотни тысяч людей, а то и больше. Все, чья судьба была пройти через Варшаву во время войны, а это миллионы.

В те дни варшавское гетто было битком набито беженцами, туда переселяли огромное количество людей из западной Польши и других регионов. Казалось, что гетто вот-вот лопнет. Изгнанные из своих домов евреи прибывали нищими караванами. Каждую телегу тянула одна или две лошади. Телеги, груженые женщинами, детьми и больными, и их убогим скарбом, медленно двигались по холодным улицам. День за днем с раннего утра и до поздней ночи они скрипели по снегу в сторону города. Они проезжали мимо школы на улице Вольска, где была расквартирована наша часть. С крыши этого здания однажды вечером я и сделал первые фотографии этой трагедии.

Через несколько дней под защитой моей немецкой военной формы и всё равно боясь, что меня схватят и начнут задавать вопросы, я сделал еще несколько фотографий у входа в гетто.

Естественно, напрашивается вопрос - зачем я это делал? Необходимо сказать, что я никогда не фотографировал по долгу службы, или по заданию. Я не был корреспондентом, я был техником в лаборатории. Я фотографировал по собственной иннициативе, на свой страх и риск. И к счастью моё начальство ничего не знало об этом. Не думаю, что смогу передать, что именно я чувствовал тогда. Я разрывался между стыдом, ненавистью и беспомощностью. Я горячо желал скорейшего и полного поражения Германии и понимал, что до этого еще далеко. Мои фотографии я сделал для того, чтобы этот позор не был забыт, чтобы мир услышал этот крик. Больше мне нечего ответить.

Я виноват: я стоял и фотографировал, вместо того, чтобы что-то делать. Даже тогда я понимал это. Спрашивать себя, а что я мог сделать - трусость. Что-нибудь. Проткнуть охранника штыком. Застрелить офицера. Дезертировать и перейти на другую сторону. Отказаться служить в армии. Саботировать. Не подчиниться приказу. Отдать свою жизнь. Я знаю сейчас, что оправдания нет.

Однажды вечером в первых числах февраля 1941-го я перелез через стену в варшавское гетто. Если память мне не изменяет, там, где улица Панска ответвляется от широкой Маршалковской. Или одной улицей раньше, одной позже. Слева была кондитерская - раньше польская, теперь немецкая. Как и другие улицы, Панска метров через двадцать упиралась в стену гетто. Там были разрушенные дома, и рядом пролом в стене, охранявшийся полицейским-поляком - я сфотографировал его в другой день. Было уже темно. Шел снег, но было не холодно. Я дошел по переулку до пролома. Я стоял в нерешительности. Я был в форме. Полицейский спросил меня на ломаном немецком, что я там делаю. Я ответил на ломаном польском. Он огляделся, оценил ситуацию и рукой и взглядом подал мне сигнал. «Raz, dwa…» - я прыгнул на обломки, и вниз с другой стороны.

Я оказался в гетто.

Еврейский полицейский, стоявший на страже, строго по-военному приветствовал неожиданно появившегося с той стороны стены немецкого солдата. Я сказал добрый вечер и пошел вниз по пустынной Панской улице.

Бо льшая часть улицы лежала в руинах. На углу я увидел людей. На правой руке они носили белую повязку со звездой Давида. Увидев меня, они немедленно сняли шапки. Таково было одно из правил введенных немецкими оккупационными властями. Мне было стыдно, но я ничего не мог с этим поделать. Я остановил извозчика, спрятался, как мог, под его крышей, и попросил отвезти меня на улицу Дзельна. Мы поехали вдоль плохо освещенных переполненных улиц. Я испуганно оглядывался вокруг. Я находился на территории, заходить на которую было строго запрещено. Я не мог придумать ни единого объяснения на случай, если меня остановят, трибунал был бы неизбежен. Но не это было главной причиной моего страха. Я боялся взглянуть правде в лицо. Правде, окружавшей меня тысячами несчастных человеческих существ, сливавшихся в единую массу в тусклом свете улиц. Я был в центре страшной тайны немецкой силовой машины. Я боялся того, что ожидало меня на улице Дзельна. Но я хотел знать правду.

Тут оказалось, что чтобы приехать по указанному мною адресу, надо выехать из гетто, проехать участок пути по «арийскому» сектору, и въехать обратно в гетто - то есть пройти через два немецких поста. Извозчик уверял, что для немецкого солдата это легко. Я узнал об опасности в последнюю минуту. Я попросил извозчика развернуться и привезти меня обратно. У него не было сдачи. Рядом был магазин. Кажется, мясная лавка или продуктовый. Лампочка свисала с потолка. Слабый желтый свет падал на изможденные лица, пытавшиеся изобразить подобие улыбки. Я увидел, что люди боятся меня, и вспомнил, что я в военной форме. Несколькими словами мне удалось снять напряжение. Они разменяли мне банкноту.

Моя мама была маленькой женщиной, в свои годы еще красивой и слегка сутулой. Она много путешествовала, у нее были умные глаза, и она продолжала краситься несколько моложаво. Она была одной из тех старушек, посещающих косметические салоны, чьи румяна и выщипанные брови кажутся немного жалкими. И вот, на выходе из магазина меня остановила маленькая женщина, очень похожая на мою маму, она положила свою руку на мою и спросила на хорошем немецком: «Скажи мне, пожалуйста, солдат, что всё это значит, и когда это кончится?»

Она приехала несколько дней назад, понятия не имею, откуда, совершенно растерянная, не в силах постичь, что с ней случилось. Я не могу записать свой ответ. Глупый ответ, пустой, ложная надежда. Рузвельт провозгласил недавно четыре принципа свободы (*** см. обращение президента Рузвельта 6-го января 1941 года ***). Америка. Я ответил «Скоро» - зная, что лгу. Она заплакала. Я вернулся к извозчику, заплатил за проезд и перепрыгнул через стену - обратно.

Через несколько дней я увидел того же поляка полицейского на посту в том же месте. Было шесть вечера и уже темно. Так я прошел в гетто второй раз. Был очень холодно. Дальше я не помню точно, как именно я добрался до улицы Дзельна, по каким улицам я шел. По-моему, там был деревянный мост через «арийский» коридор. Но, возможно, я видел этот мост позже на фотографиях краковского гетто. Можно запутаться. В любом случае, я добрался туда и нашел дом 27. Смутно помню, каким мучительным был мой путь; раболепное подобострастие, которого требовала моя военная форма, как прятались в подъездах и переходили на другую сторону при моем приближении. Взгляды позади меня прожигали спину. Здесь я был изгоем.

Дзельна - узкая и тихая улица. Дом справа от дома номер 27 лежал в руинах, покрытый снегом. В дом номер 27 было невозможно войти с улицы, вход находился со стороны руин. Подходя к дому, я заметил старика. Черное пальто, белая борода. Он снял шапку и поклонился так, что сердцу стало больно. Рука, державшая шапку, дрожала. Он, конечно, не разбирался ни в немецкой военной форме, ни в знаках отличия. Мой был всего лишь ефрейторской звездочкой. Входная дверь была приоткрыта, и я увидел внутри людей, пытавшихся разглядеть, кто там стоит снаружи.

Мои сапоги, пальто, черный пояс и фуражка казались тяжелы как свинец. И тут я вспомнил слово на идиш - moire , страх. Я попытался уверить старика, что меня не надо бояться, что я друг. Я спросил его, кто он. Он был ответственным за дом и его обитателей. Я предложил ему сигареты. В то время в Варшаве было много американских сигарет, Кемэл и Лаки Страйк. Он не взял, так и стоял с шапкой в руке.

Я спросил Маржитту Ольсянскую и попытался на ломаном польском объяснить, что она мой друг с довоенных времен. Было непонятно, успокоило это его или напугало, но, кланяясь так же ужасно, как и раньше, он ответил, что тотчас же меня к ней проведет.

На входной двери не было ни замка ни цепочки. «Все двери должны быть незаперты» ответил он на мой вопрос. Мы прошли по темному коридору и поднялись по деревянной лестнице. Коридор и лестница были заполнены людьми. Они лежали на полу, они сидели на ступеньках, завернутые в пальто, в одеяла, в тряпьё. Женщины с закутанными детьми на коленях. Все прижимались к стене, давая мне пройти. Кто-то пытался встать, как они были обязаны в присутствии немца. Я неловко просил, чтобы на меня не обращали внимания. Я не мог смотреть им в лицо. Они колыхались вокруг меня как в страшном сне, пока я шел вверх по этой лестнице. На дверях внутри тоже не было замков. Маленький мальчик держал дверь широко открытой - обо мне уже знали. Я вошел в большую комнату, бывшую когда-то гостинной состоятельной семьи.

В комнате жили несколько семей или групп, расположившихся в углах и по стенам, всего человек двадцать. Два стула, овальный стол и посредине кресло. Большинство спали на паркетном полу на одеялах или на газетах, укрываясь пальто. В одном углу женщина пыталась утихомирить плачущего ребенка. И тут до меня дошло, что в этой комнате были только женщины, девочки и дети. С первого взгляда была видна их обездоленность, отсутствие средств гигиены, их нищета. Холод и духота. Окна были заперты и заколочены, стекла покрашены толстой синей краской.

Позже я узнал, что окна были заколочены и покрашены потому, что они выходили на Павяк, тюрьму гестапо с СД. Слово «Павяк» вселяло ужас в сердца в годы немецкой оккупации города. Здание тюрьмы граничило с задворками улицы Дзельна, и его было видно из задних окон дома. «Постоянно слышны выстрелы», сказала мне одна из жильцов. «Часто днем, и еще чаще ночью, и крики тоже, когда тихо.»

И они рассказали мне еще много чего. Мать Маржитты скипятила нам чаю на примусе. Хотя в комнате была теснота, всё равно было холодно. Мы сидели в пальто, и я был рад этому, потому что пальто закрывало свастику над грудным карманом моей гимнастерки. То, что я узнал из рассказов тех женщин - о постигнувших их несчастьях - о том, как они оказались в этой комнате, в этой душной темнице с заколоченными синими окнами, вычурным потолком, серым полом, изношенным паркетом и старой мебелью, где обитатели спят или тихо сидят с пустыми лицами - то, что они рассказали мне в тот вечер, разрушило остатки моей веры в то, что Германия просто не может позволить такому случиться.

О немцах они говорили одинаково, будь то военные, полицейские или кто-то еще. Кто бы ни был тот, кто выкинул их из их домов, он был немцем. Она из женщин потеряла сына - ему и двадцати не было, сказала она - застрелен на месте, когда пытался защитить мать от ударов. А перед этим уволокли неизвестно куда ее мужа, и с тех пор он пропал без вести. Другая женщина владела большой квартирой на западе Варшавы. В один прекрасный день явились две дамы, чиновники немецкой администрации, вручили ей ордер, приказывающий ей съехать с квартиры в течение часа, ничего с собой не взяв, кроме чемодана вещей. Это было до указа Фишера о создании гетто, и она смогла выяснить по секрету, что те две дамы вселились в ее квартиру и присвоили себе мебель, бельё, посуду, ковры, радио, картины, серебро, книги и всё остальное. Следует между прочим отметить, что такое творилось по всей территории оккупированной немцами Польши. Обе Ольсянские, которые жили на улице Дзельна с довоенных времен, больше всего мучились от духоты и тесноты, страшной близости тюрьмы Павяк и от неопределенности своей судьбы.

Все, принимавшие участие в беседе, говорили о голоде. В то время гетто было закрыто не так давно, так что тут и там еще были запасы еды, но продавалась она по цене, доступной немногим. Кому нечего продать или обменять - ювелирные украшения, меховые пальто, предметы быта - раньше или позже начинают просто напросто голодать. Кто-то умер в снегу от холода, кого-то вынесли из укрытия, положили нагими на мостовую (даже их лохмотья имели ценность), покрыли газетой и оставили лежать, пока тело не подберут похоронные телеги и не отвезут на кладбище. На палец правой ноги им вешали ярлычок с именем, если оно было известно, и это имя в вносили в юденрате в регистрацию смертей; тело бросали в известковую яму. Женщины рассказали мне о налетах на гетто, время от времени организуемых немцами, о том, как они охотятся на улицах на людей, и смеются, стреляя по ним, особенно, если жертва попалась слегка неуклюжая, пейсатая, или если, падая, она перекувырнулась через голову.

Это было слишком, и теперь я уже не помню всех подробностей. Но я как сейчас вижу тех женщин, сидевших на корточках вокруг кресла, которое они предложили мне, и я помню, как точно их слова попадали в цель, усиливая мой стыд и отчаяние. Всё это было неприкрытое дьявольское преступление.

Я ушел уверенный в том, что все эти несчастные люди приговорены, сознательно и преднамеренно приговорены, к смерти. Я не видел, что могло бы остановить этот беспредел, пока он не достиг высшей точки. То, что я узнал от этих женщин, было лишь подтверждением того, что я, как солдат немецкой армии, видел и понял сам. Я был уверен, что мы собирались уморить голодом варшавское и другие еврейские гетто. С этой уверенностью я вернулся к себе в часть. Надпись на пряжке моего ремня гласила: «С нами Бог»

Я рассказал всё Кёлеру и Краузе. Они пытались меня успокоить. В конце февраля 1941-го ко мне в Варшаву приехала жена. И вот в один из этих дней я снова пошел в гетто. Я опять был в форме. Однако на этот раз я пошел среди бела дня и с фотоаппаратом. Это было большой глупостью. Сейчас я знаю, а тогда мне и в голову не пришло, что и гестапо и СС и СД постоянно патрулировали гетто, как в форме, так и в штатском, и каждый из них мог меня арестовать. Видимо, я не представлял себе всех возможных последствий. Меня толкало какое-то несвойственное мне теперь безрассудство, и еще страх, что придет время, и скажут, что ничего этого не было. Картины того, что творилось внутри гетто, надо было сохранить, как доказательства, для будущих поколений. Большая часть фотографий в этой книге - результат этой навязчивой идеи.

Фотографии говорят сами за себя. Я уже не помню всех подробностей этого приключения. Оно продложалось часа два. Я шагал по улицам гетто, нелепая штуковина, робот с другой планеты, и толпы на улицах расступались передо мной, отшатывались от меня, сторонились меня, смотрели на меня с удивлением, изумлнение и беспокойством. Держась на некотором расстоянии за мной увязалась ватага мальчишек. Я то и дело останавливался, чтобы сделать фотографию.

Было непросто. Годы спустя я фотографировал рыбаков в Голландии, священников на Цейлоне, индейцев в Боливии. Я подходил к ним и вежливо спрашивал разрешения. Никогда никаких проблем. Но в Варшаве, каким бы вежливым я ни старался быть, моя просьба каждый раз звучала как приказ. Я подошел к группе мужчин, при всей своей бедности сохранивших достоинство; как можно вежливее я спросил, могу ли я их сфотографировать. Но это не помогло. Они восприняли это так же, как если бы я явился их арестовать. Они сняли шапки и стояли испуганно, не шевелясь, и мне пришлось просить их надеть их шапки обратно.

Дальше неловкость стала еще сильнее. Мальчишки, бежавшие до этого позади меня, теперь бежали впереди, как глашатаи. Они хотели помочь и заработать пару монет. Увидев кого-то, кого, как они считали, мне будет интересно сфотографировать, они вели его ко мне, объясняя ему, что не надо снимать шапку. И я его фотографировал. Всё это привело меня в отчаяние. Каинова печать - моя военная форма - жгла меня. Я отогнал мальчишек, но они вернулись. Так я и продолжал свой путь - с растущей толпой зевак позади меня.

На ступеньках большого здания я сфотографировал двух еврейских полицейских.

Я уже собирался идти дальше, как один из них побежал за мной. Он отогнал зевак, приказав им, насколько я мог понять, вернуться к своим делам и оставить меня в покое. Затем он грозно набросился на толпу мальчишек. Я попросил и его оставить меня в покое. Стоя руки по швам он ответил на неплохом немецком: «При всем уважении, мой гоподин, но я не могу оставить вас в покое. Я должен вас охранять.» Я сказал, что меня не надо охранять. Я безобидный. Я говорил как говорил бы любой штатский немец, старающийся развеять подозрения полицейского.
Я почти убедил его, он даже улыбнулся - и тихо сказал: «Не в этом дело. Но если с вами что-то случится здесь, в гетто...»
«Да никто меня не тронет.»
«Но если...», - он начал и остановился.
«Продолжайте», - сказал я.
Он поглядел на меня пронизывающе: «... то всё гетто будет в ответе», - сказал он тихо, чтобы его никто не слышал, но очень серьезно. «Поэтому я должен проследить за тем, чтобы с вами ничего не случилось.»

Мы поладили на том, что он будет идти за мной на почтительном расстоянии, но и не теряя меня из виду.

Он молча разогнал толпу, собравшуюся вокруг нас, и группу маленьких глашатаев, и в конце концов я был даже рад, что он со мной. […] После этого я фотографировал только уличные сценки, нищих детей и иногда группы людей, встречавшихся нам на пути. Я больше не пытался снимать портреты людей, это оказалось слишком тяжело.

Я присел рядом с нищим мальчишкой. Он сказал, что пел весь день. Я насчитал 26 грошей в его шапке - 13 немецких пфеннингов. Цены на продукты при этом были страшно высокими. В переводе на немецкие деньги батон хлеба стоил 200 марок, пара обуви в хорошем состоянии - 2000 марок, фунт мяса - 600 марок. Многие евреи кончали жизнь самоубийством - доза цианистого калия шла по цене 4000 марок.

Мои товарищи, Кёлер и Краузе, не верили мне, пока не просмотрели пленку. Тогда они пожелали увидеть всё своими глазами, но я был не в силах пройти через это снова. Вернувшись, я понял всю степень опасности.

Но тем не менее, у нас таки появилась еще одна возможность посетить гетто. Как я уже говорил, ко мне в Варшаву приехала жена проходить гражданскую службу. И проходила она ее в немецкой оккупационной администрации. Ей удалось «организовать» для нас пропуск. Это был одноразовый пропуск в гетто на имя четырех солдат, с печатью и подписью, совершенно подлинный «для закупки вина и сигарет». И то и другое в гетто стоило гораздо дороже, чем в остальном городе, но кто бы нас ни спросил, получил бы один ответ: немецкий солдат мог просто напросто конфисковать что угодно у еврея.

И вот 1-го марта 1941 года открыто и без труда наша маленькая группа вошла внутрь варшавского гетто. Немецкий полицейский на входе взглянул на наш пропуск и пожелал нам весело провести время. То, что у троих - у меня, у Кёлера и у Краузе - у каждого на шее висела камера, не вызвало никаких вопросов. В тот день были сделаны еще несколько фотографий из этой книги. Кёлер и Краузе тоже отсняли по паре пленок. Я не знаю, что стало с моими товарищами и с фотографиями, которые они сделали, нас развела война.

Но следует рассказать о том, что произошло в результате этого. Некоторое время спустя один из нас, я уже не помню, Кёлер, Краузе или кто-то другой из нашей части, пошел один на еврейское кладбище в гетто, чтобы отснять пленку того, как подбирают оставленные на улицах обнаженные мертвые тела, как свозят их в кучи на кладбище и затем бросают в братские могилы.

Мы сделали с нее несколько отпечатков 9 на 12 в нашей лаборатории. Я держал их в руках. Эти снимки ходили из рук в руки и кто-то донес на фотографа. Было расследование, фотограф объяснял, что ему де было просто интересно, и он не подумал хорошенько о последствиях, к тому же ходить на еврейское кладбище тогда еще не было запрещено. Негативы конфисковали и собрали все имевшиеся отпечатки, чтобы не осталось больше копий. Дело было улажено. Но стоит привести здесь слова офицера, ответственного за расследование: о том, какой непредсказуемый вред эти фотографии могли нанести Германии, попади они в руки врага. Ему и на минуту не пришло в голову, что они могли вызвать отвращение в самой Германии.

После этого мы больше не делали вылазок в гетто. Негативы я спрятал. Сорок лет они хранили призрачные декорации давно разрушенных домов, фигуры и лица, населявшие их, ходившие, говорившие, сидевшие на обочинах. Причины, по которым я решился их опубликовать, носят полемический характер. Они и сейчас свидетельствуют о том страхе, который я испытывал тогда: страхе, что никто не поверит в то, что это было.

***





Фотографии, сделанные Джо Гейдекером в варшавском гетто, можно увидеть на сайте яд ва-Шем:

Давно хотелось понять, что же произошло в Варшавском гетто в апреле-мае 1943 года. Вообще Варшавское гетто было образовано на месте средневекового еврейского поселения в Варшаве. До 1940 г. в этой части города проживало порядка 160.000 человек (треть населения польской столицы ), а в 1942 г. было почти 400.000.

Еврейский сайт пишет:
„Тяжелые условия гетто - скученность, голод, отсутствие топлива, распространившиеся эпидемии и отсутствие медикаментов - стали причиной высокой смертности: около 4000 человек в месяц .”

Заметим, что в то время естественная смерть среди такого числа людей составила бы порядка 1200 человек в месяц. Если же к факторам естественной смертности добавить пренебрежение иудейскими канонами к правилам элементарной гигиены, то любая вспышка болезни оборачивается катастрофой...

Упомянутый ниже Уильям Ширер, работавший на еврейских хозяев , пишет:
„22 июля (1942 г.) началось великое «переселение». За период до 3 октября, согласно данным Штропа, были «переселены» 310 322 еврея. Точнее, они были перевезены в лагеря истребления, главным образом в Треблинку, где их направляли в газовые камеры (??? откуда это известно? ). И все же Гиммлер не был доволен. Когда он неожиданно приехал в Варшаву в январе 1943 года и обнаружил, что 60 тысяч евреев все еще живут в гетто , ”

Почти 400.000 человек, минус 310.000 и минус 60.000 даёт менее 30 000 человек. Т.е. именно такое максимальное число людей может считаться превышением умерших над родившимися. Если логично допустить, что в непростых условиях жизни в гетто уровень рождаемости не превышал уровня естественной смертности, то за 2,5 года или 30 месяцев от неестественных причин ежемесячно погибало менее 1000 человек. Например, в результате эпидемий, внутренних бандитских разборок и кровожадности фашистов.

Согласитесь, что менее 1000 человек - это не то же самое, что „около 4000 человек в месяц”! Т.е. даже применив лишь толику здравого смысла, можно убедиться, что ложь - главное средство сионистской пропаганды .

Вот что пишет об условиях жизни в Варшавском гетто известный в то время американский журналист и историк Уильям Ширер:
„Работать евреям было негде, за исключением нескольких предприятий по производству оружия, принадлежавших вермахту или ненасытным немецким предпринимателям, которые умели извлекать крупные барыши из эксплуатации подневольного труда. По меньшей мере 100 тысяч евреев пытались выжить, имея миску супа в день, зачастую приготовленного из соломы . Это была безнадежная борьба за жизнь .”

Люди в гетто . Сионистский сайт http://www.memo.ru/history/getto/history/f007.htm
Отощавшие от супа из соломы узники Варшавского гетто .

Опять-таки необходимо уточнить, что Ширер в то время работал в компании СВS, основателем которой был некто Самюэль Палый , сын еврейского эмигранта из Украины (Paley"s father, Samuel Paley, a Ukrainian Jewish immigrant ). Поэтому неудивительно, что исследования ленинградского историка Алексеева В.М. освещают совершенно по-другому ситуацию в гетто.

Вот что он пишет в своей книге „ Варшавского гетто больше не существует” по поводу ситуации с работой:
„В 1941 г. шопы предоставляли постоянную работу всего лишь 27 000 человек из 110 000 рабочих, проживавших в Варшавском гетто .”

Вы спросите, что такое „шопы” ? Нет, это не магазины.
„Ряд немецких, польских и еврейских предпринимателей получили военные заказы и право нанимать еврейских рабочих. Возникшие таким образом предприятия называли «шопами ».”

Т.е. богатые евреи официально эксплуатировали своих менее имущих сородичей прямо при фашистском режиме. Но и оставшиеся официальные безработные гетто также не сидели без дела.

„Кожевники обрабатывали шкуры, специально для этой цели завозившиеся с «арийской стороны». Из обломков самолетов (и такое нелегально доставлялось в гетто) делали миски, ложки и прочую алюминиевую утварь. Множество игрушек изготовлялось малолетними детьми. Часовых дел мастерам доставлялись с «арийской стороны» часы — для ремонта .

Жизнь гетто. Фото с сионистского сайта http://www.memo.ru/history/getto/history/f005.htm
Нормальная жизнь, мужчины работают .

Развилась деревообделочная промышленность — распиловка дерева, изготовление мебели, трубок, мундштуков, предметов мелкой галантереи. Из старых труб делали ложки. Были налажены химико-фармацевтическое производство, переработка жиров, маслоделие, мыловарение. Возникло литейное дело: изготовляли железные печи, дверные засовы и т. п.
.
Сотни мельниц перемалывали для «арийской стороны» специально доставляемое в гетто зерно. Наряду с 70 легальными пекарнями в гетто работало 800 нелегальных. Собственники подпольных предприятий должны были платить крупные взятки агентам польской и еврейской полиции, однако при дешевизне рабочей силы, гарантированном сбыте и отсутствии налогов «дело» в конечном счете давало хороший доход.

Изделия для черного рынка изготовлялись также и на некоторых шопах, где выполнялись немецкие заказы. Нелегальный товар упаковывался вместе с законной, заказанной немцами продукцией. Общая стоимость нелегального экспорта из Варшавского гетто составляла 10 миллионов злотых в месяц , тогда как шопы производили продукции на 0,5-1 миллион в месяц. Нелегальной продукцией еврейских ремесленников не брезгали и представители интендантской службы немецкого вермахта, по дешевке приобретавшие товар через польских посредников .
.

Экономика гетто не могла развиваться без хорошо налаженной контрабанды. Контрабанда в значительной мере сорвала гитлеровские планы быстрого удушения Варшавского гетто голодом. В записках, оставленных погибшими жителями гетто, не раз встречается пожелание, чтобы после войны был поставлен памятник «неизвестному контрабандисту».”

Такая „безнадежная борьба за жизнь”, питаясь исключительно „в день тарелкой супа из соломы”.

Дети в гетто. Тот же сайт .
Обратите внимание на обилие бутылок со спиртным.

Кстати, ленинградец приводит очень интересные свидетельства сосуществования фашистов, поляков и евреев в Польше. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет.

„Порядки, заведенные гитлеровцами в оккупированной Польше, необыкновенно быстро развращали в первую очередь самих немцев. Отдельного немца, взятого вне официальной системы, т. е. действующего по внутренним побуждениям и для себя, писал В.Ястшембовский, на которого мы уже имели случай сослаться, можно определить как вора. Не преступника, не грабителя — это относится к системе, — а просто вора. «Полицейский, обыскивая мою квартиру, украл кусок мыла, помощник мастера на фабрике, где я был рабочим, украл у меня свитер, министр Франк, посетив обреченный на уничтожение Королевский замок, украл орлов с коронационного трона, солдат СС, проверяя мои документы на улице, украл у меня из портфеля 20 злотых».

Но дело даже не в этом, продолжает польский экономист. Согласно немецким законам и немецкой морали, польская вещь — бесхозная вещь, присвоение ее немцем не воровство. Но немец воровал у немецких властей и продавал вещь поляку! Воровали почти все немцы. На черном рынке — а он обеспечивал в оккупированной Польше 80 % всего потребления — товары, украденные у немецкой армии и администрации самими немцами, составляли половину.
.

Служба в гетто, по мнению многих жадных и развращенных жандармов, предоставляла особенно благоприятные условия для быстрого обогащения. Жандармы договаривались — всегда стараясь скрыть это от коллег и от начальства — с еврейскими полицейскими и в условленное время пропускали телеги с контрабандой. Возница показывал лишь какой-нибудь листок бумаги, якобы пропуск, чтобы у посторонних не возникало подозрений. Еще более активное участие в контрабанде принимали дежурившие у ворот польские полицейские. Им доставалась львиная доля поборов — в среднем около 60 %. Остальное шло немецким жандармам и еврейским полицейским .”
.

Такие условия существования в Варшавском гетто как-то мало согласуются со словами упоминавшегося выше еврейского сайта об „ узниках гетто ”. Всё же в русском языке со словом „узник ” связаны совсем другие ассоциации, подразумеваются совершенно иные условия содержания людей.

В общем, вся сионистская пропаганда в СМИ об условиях жизни евреев в Варшавском гетто - набор лживых фраз, сильно воздействующих на эмоциональное состояние читающих, но имеющих мало соответствия с реальностью. Ложь же видна повсюду.

И не зря поляки, при встрече колонны евреев, идущих на работу, кричали им вслед:

«Гитлер милый, Гитлер злотый, научил жидов работать! ». Хотя сами поляки в нравственном отношении ещё те...

Теперь, собственно о восстании. Либеральная Википедия:

Во время восстания в варшавском гетто Еврейская боевая организация состояла из 22 вооружённых отрядов, среди которых были пять групп Дрора,..

„Общая численность составляла до 600 вооружённых бойцов. Командный штаб располагался в доме по улице Милей, 18 (здание стало называться бункером Анелевича). Плохо обученные и слабо вооружённые отряды сопротивлялись в течение почти месяца.

Во время восстания в гетто большинство членов Еврейской военной организации погибли. Некоторым удалось вырваться из гетто с помощью Симхи Ротайзера-Ротема и скрыться в вышкувских лесах, где они организовали партизанские отряды и сражались под управлением Ицхака Цукермана . ”

Возникает масса вопросов, и главный из них - против кого восстали люди? Ведь восстание было в гетто, внутри. А вся администрация поселения была своя, еврейская, ибо еврейское гетто - это территория самоуправления .

Кому сопротивлялись „плохо обученные и слабо вооружённые ” люди почти месяц ? Немцам???

Снова обратимся к книге американца „Конец варшавского гетто”, где с большим пафосом заявлено:

„У них было совсем мало оружия — несколько пистолетов и винтовок, дюжины две пулеметов, украденных у немцев, да самодельные гранаты . Но в то апрельское утро они были полны решимости применить их в первый и последний раз в истории третьего рейха против нацистских поработителей .”

Смотрите, плохо обученные с таким незначительным вооружением без подвоза боеприпасов люди почти месяц сопротивлялись закалённым в боях частям СС. И всё это - на уменьшившейся территории Варшавского гетто („900 X 270 метров ”) против „генерал СС Штроп бросил на них танки, артиллерию, огнеметы и взводы подрывников ”.

Не верю!

Исследователь иудейской лжи Алексей Токарь также не верит официальной сионистской пропаганде. Поэтому мы продолжим публикацию его трудов.

***

Почему я не верю в холокост?

Рейд против воров и бутлегеров
Почему евреи не исследуют жизнь в гетто Черновиц, Проскурова, Кременчуга, Винницы, Жмеринки, Каменца-Подольского, Минска и десятков других городов? Не потому ли, что еврейские юденраты и раввинат сотрудничали с нацистами, а евреев терроризировали вовсе не немцы, а своя родная еврейская полиция ?

Всего в Европе было создано около 1000 гетто, в которых проживало не менее миллиона евреев. В «Справочнике о лагерях, тюрьмах и гетто на оккупированной территории Украины (1941-1944)», подготовленном Государственным комитетом архивов Украины в 2000 г., упомянуты свыше 300 гетто — это значит, в Украине было 300 юденратов, в каждый из которых входило 10-15 влиятельных евреев и раввинов, и десятки, а то и сотни еврейских полицейских (в гетто Львова было 750 еврейских полицейских).

Напомню, гетто — это существовавшие на принципах еврейского самоуправления жилые зоны на подконтрольных немцам территориях, куда насильственно перемещали евреев в целях изоляции их от нееврейского населения.

Органом самоуправления гетто являлся юденрат («еврейский совет» ), в состав которых входили самые авторитетные в городе или местечке люди. Например, в Злочеве (Львовская область) членами юденрата стали 12 человек со степенью доктора наук. Юденрат обеспечивал хозяйственную жизнь в гетто, а за порядком там следила еврейская полиция.

Чаще всего в контексте холокоста упоминают образованное в 1940 г. Варшавское гетто, максимальная численность которого достигала около 0,5 млн. человек. Евреи работали по немецким заказам как внутри гетто, так и вне его.

Верхний слой в гетто составили преуспевающие коммерсанты , контрабандисты, владельцы и совладельцы предприятий, высшие чиновники юденрата, агенты гестапо. Они устраивали пышные свадьбы, одевали своих женщин в меха и дарили им бриллианты, для них работали рестораны и ночные клубы с изысканными яствами и музыкой, для них ввозились тысячи литров водки.

«Приходили богачи, увешанные золотом и бриллиантами; там же, за столиками, уставленными яствами, под хлопки пробок от шампанского “дамы» с ярко накрашенными губами предлагали свои услуги военным спекулянтам, — так описывает кафе в центре гетто Владислав Шпильман, чья книга «Пианист» легла в основу одноимённого фильма Романа Поланского. — В колясках рикш сидели, раскинувшись, изящные господа и дамы, зимой в дорогих шерстяных костюмах, летом — во французских шелках и дорогих шляпах».

В гетто было 6 театров, рестораны, кафе , но евреи развлекались не только в общественных заведениях, но также в частных борделях и карточных клубах, возникавших чуть ли не в каждом доме...

Взяточничество и поборы в варшавском гетто достигало астрономических размеров. Члены юденрата и еврейская полиция наживали на этом баснословные барыши.

Например, в гетто немцами было разрешено иметь всего 70 хлебопекарен, параллельно же существовало ещё 800 подпольных . Они использовали сырьё, провезённое в гетто контрабандой. Собственники таких подпольных хлебопекарен облагались крупной мздой своей же полицией, юденратом и гангстерами.

Многие попавшиеся контрабандисты становились агентами гестапо — сообщали о припрятанном золоте, о деятельности банд. Такими были контрабандисты Кон и Геллер, захватившие в свои руки всё транспортное дело внутри гетто и промышлявшие, кроме того, в широких масштабах контрабандой. Летом 1942 г. они оба были убиты конкурентами.

Варшавское гетто было общепольским центром нелегальных валютных операций — чёрная биржа гетто определяла курс доллара по всей стране .

Лично меня больше всего поразил другой факт из жизни чёрной биржи гетто: один чудом выживший еврей вспоминал, что там торговали земельными участками в Палестине!

Крайне интересно, почему евреи называют «восстанием» произведённую немцами в апреле 1943 года зачистку утопающего в антисанитарии, разврате и коррупции Варшавского гетто? Почему они боятся говорить правду о том кто и против кого там «восставал»?

Ведь рейд немцев спровоцировали вооружённые до зубов еврейские воры, рекетиры и контрабандисты, подставив тем самым под угрозу мирное население — стариков, женщин, детей.

Еврейские боевики «восстали» вовсе не против немцев , как гласит легенда, а перебили внутри гетто свою еврейскую полицию и почти весь юденрат, они убивали артистов театров, журналистов — от рук еврейских мафиози погибло 59 из 60 (!) сотрудников газеты «Жагев» (Факел). Они зверски лишили жизни одного из руководителей гетто, скульптора и видного сиониста 80-летнего Альфреда Носсига.

Бандиты терроризировали население Варшавского гетто, обложив практически всех рекетирским налогом. У тех, кто отказывался платить, они похищали детей или забирали их в свои подпольные тюрьмы на ул. Мила, 2 и на территории предприятия Тебенс — и там зверски пытали.

Шайки грабителей забирали всё без разбору и у бедных, и у богатых: они снимали с рук часы, украшения, забирали деньги, ещё не изношенную одежду и даже припрятанные на чёрный день продукты. Эти еврейские банды наводили ужас на гетто. Часто в ночной тишине начиналась перестрелка между самими бандами — Варшавское гетто превратилось в джунгли : один нападал на другого, по ночам слышались крики евреев, на которых напали грабители.

Бандиты трижды средь бела дня грабили кассу юденрата, отбирая деньги, которые шли на питание бездомных детей, лечение больных тифом и другие социальные нужды. Они обложили юденрат контрибуцией в четверть миллиона злотых, а отдел снабжения юденрата контрибуцией в 700 тысяч злотых.

Юденрат заплатил контрибуцию в срок, а отдел снабжения — отказался. Тогда еврейские гангстеры похитили сына кассира отдела и продержали его несколько дней, после чего получили требуемую сумму.

Но лишь после того как бандиты начали нападать на немецкие патрули, вмешались долго терпевшие все эти безобразия немцы, и начали «рейд против воров и бутлегеров». В акции активное участие приняли еврейские полицейские — они, как люди хорошо знающие местность, очень помогли немецким штурмовым группам при прочёсывании кварталов.

Не немцы, а еврейские гангстеры уничтожили гетто , взрывая дома и поджигая их бутылками с зажигательной смесью. В огне грандиозного пожара погибли сотни ни в чём неповинных людей. Немцы пытались потушить пожар, но безуспешно — бандиты поджигали новые здания.

Вот как о неудачной попытке заминировать здание рассказывает один из боевиков Аарон Карми : «И они таки не заложили там мины… Трое наших парней спустились в подвал, чтобы его взорвать. И что? Они там торчат с языком, прилипшим к заднице. А я тут кручусь… и это была трагедия! ».

Один из боевиков Казик Ратейзер признался через много лет: «Какое право имели мы, небольшая группка молодёжи из ZOB (одна из банд), решать судьбу многих людей? Какое мы имели право устроить бунт? Это решение привело к уничтожению гетто и смерти многих людей, которые, иначе возможно, остались бы живы ».

Чем закончилось «восстание»? Гетто было полностью разрушено, всех жителей гетто отправили в трудовые лагеря — практически все они выжили . Немцы даже не расстреляли захваченных с оружием боевиков.

В Интернете популярно фото девушек-повстанцев в кепках. Крайняя справа — Малка Здроевич , она была схвачена с оружием, но её не расстреляли, а отправили трудиться в Майданек, конечно же она «чудом пережила холокост».

Ещё более популярно фото, на котором изображена группа евреев, которых выводят из подвала. На переднем плане идёт мальчик в коротких штанишках с поднятыми руками, за ним виден немецкий солдат в каске с винтовкой в руках.

Этот мальчик — Цви Нуссбаум (Zwi Nu;baum) — ЛОР-доктор, живущий недалеко от Нью-Йорка, а немецкий солдат — Йозеф Блоше (Josef Bl o sche) был предан суду в Восточной Германии после войны и казнён по обвинению в участии в акции для подавления «восстания» в Варшавском гетто.

Командир «восстания» — Мордехай Анилевич вместе со своим штабом совершили коллективное самоубийство в подвале по улице Мяла, 18, где размещался штаб одной из банд.

Несколько слов к портрету руководителя восстания: члены банды вспоминают, что когда Анилевич ел, закрывал руками миску. Они спрашивали: «Мордка, почему ты закрываешь руками миску?» Он отвечал: «Я так привык, чтобы братья не отняли». Он был сыном торговки рыбой из варшавского предместья, и, когда рыбу долго не брали, мать заставляла его подкрашивать краской жабры, чтобы казалось: свежая.

В начале мая руководители другой банды обнаружили ход через канализацию и покинули гетто (возможно, они ушли бы и раньше, но не знали об этой трубе) — покинули, бросив разрозненные группы своих боевиков, находившиеся в других местах.

По воспоминаниям одного из членов руководства этой банды, они при этом отказались забрать с собой нескольких мирных евреев, просивших о помощи... Последнюю банду уголовников немцы уничтожили 5 июня на Мурановской площади.

Убежавшие за пределы гетто воры, рекетиры и контрабандисты сбились в новые шайки, грабящие польских крестьян. Генерал Бур-Коморовский, командующий польской подпольной Армией Крайовой 15 сентября 1943 года издал приказ, прямо предписывающий уничтожение мародерствующих еврейских преступных группировок , обвинив их в бандитизме.

Возможно, кто-то будет продолжать искать злой умысел и вину немцев в гибели Варшавского гетто, но этим исследователям я предложу задуматься над тем, почему немцы не трогали сотни других гетто, где не было коррупции, контрабанды, рекета, антисанитарии, не разворовывались посылки Красного Креста, работали предприятия?

Как пример, можно привести сравнимое с Варшавским по количеству людей, гетто Терезиенштадт, где немецкие и чешские евреи поддерживали образцовый порядок. Еврейский Совет старейшин Терезиенштадта неоднократно сообщал инспекторам Красного Креста, что они пользуются на удивление благоприятными условиями , учитывая, что Германия шла к поражению в войне, а мировое еврейство было первым, кто призывал к её уничтожению.

Руководитель юденрата в гетто Белостока (город на северо-востоке Польши ) Эфраим Бараш сумел переоборудовать жилые дома в цеха, раздобыть инструменты и станки, наладить работу более 20 фабрик, которые работали на нужды немецкой армии.

Приезжали комиссии, в том числе из Берлина и осматривали эти фабрики. Бараш организовал на арийской стороне выставку, чтобы показать, как гетто способствует военным усилиям Германии . В ноябре 42-го немцы ликвидировали некоторые бесполезные окрестные гетто, а гетто Белостока не тронули.

Следует заметить, что во многих гетто Восточной Европы еврейские кварталы из-за тотальной антисанитарии превращались в зону повышенной эпидемиологической опасности — там вспыхивали эпидемии тифа и дизентерии.

Наиболее частой причиной смерти среди еврейского населения в гетто был совсем не «холокост», а инфекционные заболевания. И если быть совсем откровенным, то основной причиной этих заболеваний было обусловленное иудаизмом неприятие европейских гигиенических процедур.

Приведённая здесь история Варшавского гетто выглядит достаточно необычно, однако всё, что здесь было написано, на 100% взято из еврейских источников, а вся статья строится на них примерно на 80%.

Если научиться очищать холокостные истории от пропагандистской шелухи, избавляться от навязчивых субъективных оценок и извлекать «голую информацию» — вы чаще всего обнаружите прямо противоположный смысл произошедшего.

Алексей Токарь

Семьдесят лет назад, 19 апреля 1943 года, произошло крупнейшее еврейское выступление против нацистов за годы Второй мировой войны - Восстание в Варшавском гетто. Его подавление заняло у гитлеровцев больше времени, чем покорение всей Польши, а люди, пытавшиеся отстоять свои права, свою независимость, жизни своих детей и близких в неравном поединке с мощной немецко-фашистской военной машиной, навеки остались в памяти потомков как символы мужества и героизма в годы Великой Отечественной войны.

Хорошо известно, что на всех оккупированных территориях немецкое командование проводило политику геноцида, направленную на уничтожение неугодных арийцам рас и народов. Карательные программы, придуманные Третьим рейхом, претворялись в жизнь с особой, извращенной страстью, сосредотачиваясь на уничтожении и истязании еврейского народа. Не обошла эта участь и польских евреев, численность которых перед началом войны составляла более трех миллионов человек. После оккупации Польши в 1939-ом году их положение резко ухудшилось. На момент вступления войск нацистов в Варшаву 29 сентября в городе проживало около четырехсот тысяч евреев, практически каждый третий житель польской столицы. Но это отнюдь не смутило фашистов, которые с первых же дней своего пребывания на этой территории ввели целый ряд антиеврейских мероприятий. Вскоре жителей ознакомили с приказами, согласно которым евреи больше не могли работать в официальных учреждениях и посещать массовые культурные учреждения, то есть театры, библиотеки, концертные залы. Им запрещалось ездить в общественном транспорте и водить детей в обычные школы, вести торговлю и заниматься ремеслами. Крайним проявлением воинственного антисемитизма стал приказ нацистов, предписывающий всем евреям носить специальные опознавательные значки. Такие же знаки должны были стоять на их домах и магазинах, а имущество еврейских семей могло быть конфисковано в любой момент времени безо всяких причин и оснований.

Немецкая полиция остригает бороды евреям в Варшавском гетто, в то же время две польские женщины ухмыляются смотря на происходящее.

Ребенок держит голову молодого человека, лежащего на трамвайных рельсах — вероятно умершего от голода.

Прохожий подает детям на улице в варшавском гетто.

Двое детей, просящие подаяние на тротуаре в варшавском гетто.

Позднее, опираясь на полученную от разведчиков и шпионов информацию об активном участии евреев в антифашистских мероприятиях и партизанской борьбе, а также руководствуясь «справедливым», по глубокому убеждению нацистов, принципом распределения всех материальных благ, немецкое командование в марте 1940-го года создало отдельную «карантинную зону». С обозначенных земель было выселено все проживающее там нееврейское население (что составило более ста тысяч человек), а в их дома в насильственном порядке заселены еврейские семьи со всей Варшавы и западной Польши, численность которых в пять раз превышала количество прежних жильцов. Создание «карантинной зоны» нацисты обосновывали абсурдными заявлениями о том, что свободное передвижение евреев способствует распространению инфекционных заболеваний.

Параллельно с антиеврейскими мероприятиями служители рейха проводили массовую пропагандистскую работу, подогревая ненавистнические настроения и злобу коренного населения к лицам еврейской национальности. Результатом идеологического давления стали повсеместные доносы, самовольные расправы над евреями, безнаказанные грабежи их домов и имущества, приобретающие невиданных размах, что еще больше ухудшило и без того ужасное и невыносимое положение представителей этой нации.

В октябре 1940-го года немецкое руководство издало приказ о создании Варшавского гетто. Исторический район проживания евреев до войны в центре Варшавы был обнесен стеной из кирпича и колючей проволоки. Самовольный выход с обозначенной территории поначалу карался девятимесячным заключением в тюрьму, но позднее беглецов гетто стали просто расстреливать на месте без разбирательств.

Истощенный человек, сидящий на тротуаре в варшавском гетто.

Труп жителя варшавского гетто, лежащий на тротуаре.

Истощенный ребенок, лежащий на тротуаре в варшавском гетто.

На улицах варшавского гетто ежедневно от голода умирало больше десяти человек. Каждое утро похоронные повозки собирали погибших и вывозили их для дальнейшего кремирования.

Изначально население гетто, занимающего около 2,5 процентов от территории Варшавы, составляло около пятисот тысяч человек (или тридцать процентов от всего количества жителей города). Однако предпринятые гитлеровцами меры стали очень быстро сокращать численность населения. Большая скученность жильцов в домах, где в каждой комнате находилось порой более тринадцати человек, мизерные нормы продовольствия, составляющие около 180 калорий в день (одна четырнадцатая доля от нормальных потребностей взрослого человека), делали условия проживания узников гетто крайне тяжелыми. Неизбежным следствием такого положения стали массовые болезни (туберкулез, тиф, дизентерия) и голод, уносившие ежедневно не менее ста пятидесяти жизней. За первые полтора года в гетто умерли примерно пятнадцать процентов его обитателей.

Но даже в таких ужасных условиях, обитатели, по сути огромного концлагеря, старались не терять человеческого облика. На огражденной территории продолжали работать не только школы и театры, но и издавалась внутренняя «Газета жидовска». Признанная во все времена предприимчивость и изобретательность еврейской нации принесла свои плоды. На территории гетто со временем начали работать небольшие нелегальные фабрики, производившие одежду, галантерейные товары, ткани, посуду и скобяные изделия. Для обеспечения фабрик сырьем была создана сложная система контрабандного ввоза сырьевых материалов и даже продуктов питания со «свободной» территории, а также вывоза готовой продукции из окруженного района города.

Периодически на улицах гетто устраивались облавы с целью отлова и отправки трудоспособных мужчин в принудительные трудовые лагеря. Большинство из них было уничтожено еще в 1941-ом году. А после принятия плана по «окончательному решению еврейского вопроса» на конференции, проходившей 20 января 1942-го неподалеку от Берлина, нацистское руководство совершенно открыто запустило машину по массовому уничтожению представителей этой нации.

Весной того же года началось строительство оснащенных газовыми камерами лагерей в Треблинке, Освенциме, Собиборе, Майданеке, Белжеце, в которые после визита Гиммлера в Польшу в июле 1942-го стали массово вывозить евреев под предлогом переселения. В концлагерь Треблинку из Варшавы ежедневно четырьмя эшелонами перевозили до шести тысяч человек, а тех, кто оказывал сопротивление, расстреливали на месте. Все это относилось и к детям любого возраста. Согласно данным всего в Варшавском гетто погибло около девяносто тысяч еврейских ребятишек.

В итоге до середины сентября 1942-го года, когда «эвакуацию» временно приостановили, в рамках «Операции Рейнхард» с территории Варшавы на верную гибель было вывезено более трехсот тысяч евреев. При этом десять тысяч человек были уничтожены или умерли от холода и болезней в период проведения «акции», а тридцати пяти тысячам узников было дано разрешение остаться. Еще двадцати тысячам евреев тем или иным способом удалось сбежать с территории гетто. В итоге на его территории к концу года осталось примерно шестьдесят тысяч человек, которые не пожелали покорно идти на заклание и развернули активную антифашистскую деятельность.

Неизвестный узник варшавского гетто держит в руках тело мертвого, опухшего от голода младенца.

Евреи-раввины в Варшавском гетто.

Несмотря на отдельные случаи проявления слабости и трусости перед фашистами, заставляющие людей писать доносы на своих соотечественников, дабы спасти собственную жизнь или жизни родных и родственников, большая часть узников держалась мужественно. Когда надежды оставшихся в живых на то, что репрессии пошли на убыль и расправы, наконец, закончены, развеялись, Антифашистский блок, действовавший в гетто еще с 1941-го года, но не имевший ранее должной поддержки основной части жителей, принял решение об организации должного отпора ненавистным оккупантам.

К концу июля 1942-го года подполье Варшавского гетто было представлено двумя организациями: «Жидовске организацие бойове» («Еврейской боевой организацией») или сокращенно Z.О.В., выполнявшей преимущественно общественно-политическую и агитационную работу под руководством активного деятеля Движения Сопротивления Мордехая Анилевича и «Жидовски звионзек войсковы» («Еврейской военной организацией») или Z.Z.W., все члены которой имели хорошую военную подготовку. Во главе военного штаба Z.Z.W. стояли: Давид Аппельбаум и Павел Френкель, политическое руководство осуществляли Лион Родаль, Михаэль Стриковский и Давид Вдовинский (единственный выживший из всех руководителей).

Представители Z.О.В. ориентировалась на СССР и искали связи с польскими коммунистами. Однако коммунистическое подполье в Варшаве было слабо и малочисленно, чтобы оказать им хоть какую-то реальную поддержку. Поставки оружия в гетто были налажены в основном силами сторонников Z.Z.W., которые получали его от различных групп Армии Крайова, от самостоятельной Польской народной организации за независимость, а также покупали у частных лиц. Также узникам гетто удалось организовать подпольные мастерские, в которых приступили к изготовлению ручных бомб и гранат.

Справедливости ради следует отметить, что среди членов Армии Крайовы были распространены антисемитские настроения и с еврейским подпольем, связанным с коммунистами, они отказывались сотрудничать. Кроме того и польское подполье было очень неоднородным. Помимо Армии Крайовы существовала ещё и группа «Народове Силы Збройне», сторонники которой убивали и немцев, и евреев. Организация не имела никакого отношения к Армии Крайовы, но различить членов двух группировок подчас было очень трудно.

Когда 18 января 1943-го года нацисты приступили ко второму этапу по уничтожению евреев Варшавского гетто, местные жители уже были готовы достойно встретить мучителей. На огражденной территории подпольщиками заранее были распространены патриотические листовки с призывом к сопротивлению. Вошедшие в гетто фашисты с огромным удивлением получили в ряде мест вооруженный отпор, а после трех дней непрекращающихся нападений и вовсе были вынуждены отступить. Однако за это время погибло около полутора тысяч узников, также немцам удалось схватить и отправить в лагеря еще около шести тысяч человек. Но боевой дух защитников не был сломлен, члены подпольных организаций начали подготовку к последующему вторжению немцев на их территорию, повсеместно началось строительство подземных укрытий и тоннелей.

Несмотря на то, что из идеи объединения Z.Z.W. и Z.О.В. ничего не вышло, было достигнуто соглашение о сотрудничестве и координации действий. Несмотря на определенные политические и идеологические разногласия руководители боевых отрядов понимали, что только вместе они представляют собой реальную силу, способную дать хоть какой-то отпор нацистам. Вся территория гетто была поделена на два военных округа, за каждый из которых отвечала своя организация. Кроме того, Z.Z.W. передала Z.О.В. часть имеющегося оружия.

Численность Z.О.В. к началу восстания составляла по разным данным от трехсот до пятисот человек, количество сторонников Z.Z.W. колебалось от тысячи до полутора тысяч. Были созданы и подготовлены необходимые огневые точки и боевые позиции, распределены люди, отвечающие за каждый участок обороны. В распоряжении повстанцев к тому времени уже было множество пистолетов и винтовок, пара десятков автоматов, несколько пулеметов и мины, многие бойцы сопротивления имели на вооружении гранаты или бутылки с горючей смесью. В многочисленных бункерах были обустроены хранилища с запасами воды и продуктов, а также определены пути возможного отхода через канализационные каналы, чердаки и подвалы. С такой подготовкой узники гетто уже могли дать достойный отпор фашистам.

Попавшие в плен евреи, участники востания в Варшавском гетто.

Варшавских евреев конвоируют в гетто.

Долго ждать случая им не пришлось. Поскольку локальное вооруженное сопротивление евреев привело к общей активизации антифашистской деятельности всех польских подпольных групп и организаций, немецкое командование 18 апреля приняло решение о немедленном и полном уничтожении гетто. Ранним утром 19 апреля 1943-го года три тысячи хорошо вооруженных профессиональных немецких солдат при поддержке танков под руководством генерал-лейтенанта СС Юргена Штропа, отличившегося в карательных операциях против советских партизан, начали операцию по ликвидации Варшавского гетто. Дата была выбрана не случайно. В это время проходил центральный иудейский праздник Песах, а обращать еврейские торжества в траурные даты было традиционным развлечением нацистов. Первый удар пришелся по позициям Z.О.В., расположенным на улицах Заменгоф и Налевки. Гитлеровцы были встречены ожесточенным огнем бойцов сопротивления. Благодаря продуманной подготовке и заложенным на территории гетто минам, еврейским отрядам удалось заставить немцев отступить, нанеся им значительные потери, что окончательно взбесило немецкое командование, решившее просто стереть данное место с лица земли. Бойцы Z.О.В. сражались до 16 часов, уничтожили несколько десятков фашистов, подожгли один танк, а затем отошли. Прорвав оборону, гитлеровцы вышли на Мурановскую площадь, являвшуюся центром округа Z.Z.W. Взять позицию с ходу немцы не сумели, и здесь завязался продолжительный позиционный бой, длившийся до 22 апреля. В сражениях за площадь немцы потеряли более сотни солдат и ещё один танк.

Встретив в первый день отчаянный отпор, немецкое командование прибегло к использованию авиации и артиллерии, а также специальных групп огнеметчиков, в буквальном смысле сжигающих дома евреев вместе с их жильцами. Конечно, силы были слишком неравными, ослабевшие от голода защитники в основной массе своей из числа гражданских лиц, не могли остановить регулярные войска, захватывающие улицу за улицей под прикрытием танков и станковых пулеметов. Однако доведенные до отчаянья узники дрались с безрассудной храбростью людей, которым уже нечего было терять, отлично знающих о неизбежности смерти и желающих забрать на тот свет как можно больше врагов.

В апреле-мае 1943 года в Варшавском гетто произошло восстание узников, которое было жестоко подавлено немцами. На снимке каратели из СС и сотрудники СД допрашивают группу евреев, чтобы решить их дальнейшую судьбу. Немец на переднем плане, с нарукавной нашивкой «SD» и пистолетом-пулеметом MP-28 на плече — Джозеф Блош (Josef Blцsche) известный палач.

Руины в Варшавском гетто после подавления восстания войсками СС. 1943 год.

Двое украинских членов СС, известные как «аскари» («Askaris»), смотрят на тела убитых женщин и детей во время подавления восстания Варшавского гетто.

Солдаты СС конвоируют колонну пленных евреев в варшавском гетто. Ликвидация Варшавского гетто после восстания.

Во время войны этот район принадлежал Варшавскому гетто, а после войны он стал частью площади Дефилад (Plac Defilad).

Между тем положение внутри гетто становилось все более безнадежным. Гетто пылало, повсюду гремели выстрелы, разрывались снаряды. 27 апреля, когда казалось, что восстание уже подавлено в борьбу вступили силы Армии Крайовы. Майор Генрик Иванский вместе со своими людьми проник на территорию Варшавского гетто через секретный подземный туннель и набросился на немцев. Одновременно оставшиеся в живых бойцы Z.Z.W атаковали фашистов на Мурановской площади. Когда обе группы соединились, защитникам было предложено покинуть гетто, в чем собственно и заключалась цель всей операции Армии Крайовы. Однако многие бойцы отказались бросать своих товарищей, продолжавшихся сражаться в других местах по всему гетто.

Вышли лишь три десятка защитников, неся на себе раненых и прикрывая многочисленных гражданских евреев. Немногим из них посчастливилось вырваться из города, основная часть евреев была впоследствии поймана фашистами или сдана враждебно настроенными поляками и расстреляна.
Основная часть поляков осталась прикрывать отход. Немецкие войска постоянно атаковали их позиции. За несколько часов они потеряли пару сотен человек и ещё один танк, однако и сопротивлению пришлось несладко - Давид Аппельбаум был тяжело ранен (28 апреля он скончался), Генрик Иванский контужен, его сын и брат, также участвовавшие в сражение, погибли. 29 апреля защитники по тому же туннелю покинули охваченное пламенем гетто и позднее присоединились к партизанским отрядам, скрывающихся в Михалинских лесах.

Хотя основная часть сопротивления и была уничтожена, отдельные вспышки, открытые вооруженные столкновения и диверсионная деятельность продолжалась до 13 мая. Несмотря на гибель огромного количества людей, силы сопротивления продолжали повсеместно давать отпор оккупантам. 8 мая эсесовцам удалось захватить штаб-квартиру «Еврейской боевой организации», но даже это не сломило духа повстанцев, оставшиеся в живых продолжали сражаться. Оказавшиеся в горящих домах люди предпочитали выбрасываться из окон, чем сдаваться фашистам. Многие жители пытались укрыться в канализационных каналах, но Штроп отдал приказ закрыть люки и затопить подземные пути отхода. Когда заточенным в канализации жителям удалось сломать перегородки, генерал распорядился пустить по каналам отравляющий газ. Позднее спустившимся в канализацию эсесовцам открылась жуткая картина из сотен трупов заживо похороненных там узников гетто.

Захваченные польскими повстанцами немецкие пленные у стены бывшего Варшавского гетто на Бонифратерской улице (Bonifraterska).

В середине мая немцы во всеуслышание объявили об окончании «акции». Это подтвердил рапорт Штропа, являющийся одним из важнейших свидетельств уничтожения евреев за время Второй Мировой войны. Он описывает немецкую версию подавления восстания. Документ был задуман как подарочный альбом для Гиммлера и сопровождался пятидесятью двумя чёрно-белыми фотографиями с места событий. Согласно немецким архивам в период восстания (с 19 апреля по 16 мая) в польском гетто были убиты тринадцать тысяч жителей, из которых около шести тысяч погибли в огне подожжённых домов и в ходе артиллерийского обстрела совместно с бомбардировкой района. Однако, несмотря на то, что все руководители восстания погибли в первые же дни противостояния, бои с разрозненными малочисленными еврейскими группами проходили вплоть до конца лета. Оставшиеся в живых жители гетто численностью в пятьдесят тысяч человек были схвачены и вывезены в Треблинку и Майданек.

19 апреля является днем памяти жертв Варшавского восстания и узников гетто. Эту дату помнят и чтут во всем мире. Несмотря на поражение, восстание служит источником вдохновения для всех евреев и вошло в историю как первое в оккупированной Европе выступление городского населения против нацистов. Вскоре после этого события воодушевленные, поверившие в свои силы, угнетенные жители других стран развернут активную борьбу с фашизмом.

1 августа 1944-го, когда польская Армия Крайова, возглавляемая генералом Тадеушем Коморовским, восстала против нацистов, к ней присоединились оставшиеся в живых бойцы из организаций Z.Z.W. и Z.О.В. Они продолжили свой боевой путь, доблестно сражаясь вместе с польскими патриотами. Многие из них погибли в боях за освобождение своей страны. К 17 января 1945-го года, когда Красная Армия очистила Варшаву от фашистской заразы, в живых оставалось лишь около двухсот евреев, которым удавалось прятаться в потаенных укрытиях и развалинах бывшего гетто.

Источники информации:
-http://ru.wikipedia.org/wiki/
-http://jhistory.nfurman.com/teacher/07_192.htm
-http://a-pesni.org/ww2-polsk/a-pravda.htm
-http://www.megabook.ru/Article.asp?AID=619347

Это очередная и уже современная жидовская хуцпа для нового поколения поляков притащена мною с польского сайта.
Раньше тоже было много фонтанов иудейской лжи по поводу этих событий в Варшаве, происходивших с 19 апреля по 16 мая 1943 года.
Например, что это было жестокое подавление немцами восстания антифашистского подполья и сопротивления в
еврейском гетто, куда нацисты сгоняли евреев и издевались над ними.
Перед глазами сразу встают лица "замученных" евреев.
Еврейское вооружённое сопротивление - попытка нацистской Германии ликвидировать еврейское гетто. ----Википедия))))

Даже ролик сделали о том, как
19 апреля 1943 года вспыхнуло восстание узников Варшавского гетто, которое было с трудом подавлено нацистами только в начале мая. В 1940 году, на момент создания еврейского гетто в Варшаве, в гетто было заключено свыше 440 тысяч евреев, семей смешанных браков... К моменту восстания из населения этого гетто оставалось в живых немногим более 37 тысяч человек.

Еврейский ролик

Гирш Глик

ГИМН ЕВРЕЙСКОЙ БОЕВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Не считай свой путь последним никогда,
Вспыхнет в небе и победная звезда,

С южных стран и стран у северных морей
Мы здесь вместе в окружении зверей.
Где хоть каплю нашей крови враг прольет,
Наше мужество стократно возрастет.

Солнца луч озолотит сегодня день,
Уничтожим мы врага и вражью тень,
Если мы не отомстим за нашу боль,
Полетит к потомкам песня как пароль.

Песню кровью написал своей народ,
Птица вольная так в небе не поет.
С кровоточащею песней на устах
Мы идем вперед с наганами в руках.

Так не считай свой путь последним никогда,
Вспыхнет в небе и победная звезда.
Грянет долгожданный час и дрогнет враг,
Мы придем сюда, чеканя твердо шаг.

Перевод с идиш
А.БАРТГЕЙЛ

Высокий стиль!
:)

Мило. Да? Прямо хероически?

А что же было на самом деле?

Итак.Читаем:

Гетто — это существовавшие на принципах еврейского самоуправления жилые зоны на подконтрольных немцам территориях, куда кого насильственно, кого добровольно перемещали евреев в целях изоляции их от нееврейского населения. Органом самоуправления гетто являлся юденрат (еврейский совет), в состав которых входили самые авторитетные в городе или местечке люди. Например, в Злочеве (Львовская область) членами юденрата стали 12 человек со степенью доктора наук. Юденрат обеспечивал хозяйственную жизнь в гетто, а за порядком там следила еврейская полиция.

Варшава

Всего в Европе было создано около 1000 гетто, в которых проживало не менее миллиона евреев. В «Справочнике о лагерях, тюрьмах и гетто на оккупированной территории Украины (1941—1944)», подготовленном Государственным комитетом архивов Украины в 2000 году, упомянуты свыше 300 гетто — это значит, что на Украине было 300 юденратов, в каждый из которых входило 10—15 влиятельных евреев и раввинов, и десятки, а то и сотни еврейских полицейских (в гетто Львова было 750 еврейских полицейских). Почему евреи не исследуют жизнь в гетто Черновиц, Проскурова, Кременчуга, Винницы, Жмеринки, Каменца-Подольского, Минска и десятков других городов? Не потому ли, что миф о «холокосте» родился в воспалённом мозгу сионистов, а простых евреев терроризировали вовсе не немцы?

Чаще всего в контексте "холокоста" упоминают образованное в 1940 году Варшавское гетто

Максимальная численность гетто достигала около 0,5 млн человек. Евреи работали по немецким заказам как внутри гетто, так и вне его.

Верхний слой в гетто составили преуспевающие коммерсанты, контрабандисты, владельцы и совладельцы предприятий, высшие чиновники юденрата, агенты гестапо. Они устраивали пышные свадьбы, одевали своих женщин в меха и дарили им бриллианты, для них работали рестораны и ночные клубы с изысканными яствами и музыкой, для них ввозились тысячи литров водки.

«Приходили богачи, увешанные золотом и бриллиантами; там же, за столиками, уставленными яствами, под хлопки пробок от шампанского „дамы“ с ярко накрашенными губами предлагали свои услуги военным спекулянтам».

Так описывает кафе в центре гетто Владислав Шпильман, чья книга «Пианист» легла в основу одноимённого фильма Романа Поланского.

«В колясках рикш сидели, раскинувшись, изящные господа и дамы, зимой в дорогих шерстяных костюмах, летом — во французских шелках и дорогих шляпах».

В гетто было 6 театров, рестораны, кафе, но евреи развлекались не только в общественных заведениях, но также в частных борделях и карточных клубах, возникавших чуть ли не в каждом доме…

"Групповой портрет шести молодых еврейских женщин, которые загорают в Варшавском гетто в день, когда они сдали свои вступительные экзамены в университет. Понедельник, 6 июля, 1942".

Хорошо питаются.

Свежие продукты на базаре.

Транспорт. Рикши инересно кто?

Немцы оберегают. Хорошо одетые и благополучные евреи сопровождаются немецкой охраной

Взяточничество и поборы в варшавском гетто достигало астрономических размеров. Члены юденрата и еврейская полиция наживали на этом баснословные барыши. Например, в гетто немцами было разрешено иметь всего 70 хлебопекарен, параллельно же существовало ещё 800 подпольных. Они использовали сырьё, провезённое в гетто контрабандой. Собственники таких подпольных хлебопекарен облагались крупной мздой своей же полицией, юденратом и гангстерами.

Многие попавшиеся контрабандисты становились агентами гестапо — сообщали о припрятанном золоте, о деятельности банд. Такими были контрабандисты Кон и Геллер , захватившие в свои руки всё транспортное дело внутри гетто и промышлявшие, кроме того, контрабандой в широких масштабах. Летом 1942 года они оба были убиты конкурентами. Варшавское гетто было общепольским центром нелегальных валютных операций — чёрная биржа гетто определяла курс доллара по всей стране.

Мало кто знает о существовании так называемой "Группы 13" в которую входили Кон и Геллер. Группа 13 (польск. Grupa 13, Trzynastka, Urząd do Walki ze Spekulacją , нем. Groupe Treize ) — неофициальное название организации евреев-коллаборационистов, действовавшей на территории Варшавского гетто во время II Мировой войны до июля 1941 года. Своё название организация взяла от штаба, который располагался по адресу: улица Лешно, 13.

Группа была основана в декабре 1940 года агентом Гестапо бывшим членом организации Ха-шомер ха-цаир Абрамом Ганцвайхом . Создание организации было санкционировано германской Службой безопасности (СД) и непосредственно подчинялась Гестапо. Основной заявленной целью создания Группы 13 была борьба с ростовщичеством и спекуляцией в Варшавском гетто. На самом деле, используя власть, члены Группы 13 занимались вымогательством, шантажом, влияли на действия Юденрата и стремились проникнуть в подпольные организации, существовавшие в Варшавском гетто. Организация насчитывала примерно 300—400 членов. Группа 13 имела также собственную тюрьму.

В июле 1941 года Группа 13 была была распущена и её штаб был включён в состав еврейской полиции. До упразднения организации весной 1941 года в Группе 13 произошёл раскол в руководстве между Абрамом Ганцвайхом с одной стороны, Моррисом Коном и Зелигом Хеллером с другой стороны. Этот раскол произошёл в результате борьбы за сферу влияния в Варшавском гетто. После роспуска организации, который произошёл из-за доноса Морриса Кона и Зелига Хеллера, большинство членов бывшей организации стали в работать Аварийной службе и Службе скорой помощи. Эти организации были созданы в мае 1941 года и вскоре стали неофициально использоваться для дальнейшей контрабанды. В руках бывших членов организации также сосредоточился конный экипаж Варшавского гетто.

В апреле 1942 большинство бывших членов Группы 13 были расстреляны немцами. Абрам Ганцвайх и некоторые другие члены организации использовались Службой безопасности для проникновения в еврейское подполье. После уничтожения Варшавского гетто Абрам Ганцвайх продолжал служить немцам.

Лично меня больше всего поразил другой факт из жизни чёрной биржи гетто: один чудом выживший еврей вспоминал, что там торговали земельными участками в Палестине!

Крайне интересно, почему евреи называют «восстанием» произведённую немцами в апреле 1943 года зачистку утопающего в антисанитарии, бандитизме, разврате и коррупции Варшавского гетто?

Почему они боятся говорить правду о том, кто и против кого там «восставал»?

Ведь рейд немцев спровоцировали вооружённые до зубов еврейские воры, рэкетиры и контрабандисты.

Еврейские боевики

Еырейские боевики «восстали» вовсе не против немцев, как гласит легенда, а перебили внутри гетто свою еврейскую полицию и почти весь юденрат, они убивали артистов театров, журналистов — от рук еврейских мафиози погибло 59 из 60 сотрудников газеты «Жагев» («Факел»). Они зверски лишили жизни одного из руководителей гетто, скульптора и видного сиониста, 80-летнего Альфреда Носсига. Бандиты терроризировали население Варшавского гетто, обложив практически всех рэкетирским налогом. У тех, кто отказывался платить, они похищали детей или забирали их в свои подпольные тюрьмы на ул. Мила, 2 и на территории предприятия «Тебенс» — и там зверски пытали. Шайки грабителей забирали всё без разбору и у бедных, и у богатых: они снимали с рук часы, украшения, забирали деньги, ещё не изношенную одежду, и даже припрятанные на чёрный день продукты. Эти еврейские банды наводили ужас на гетто. Часто в ночной тишине начиналась перестрелка между самими бандами — Варшавское гетто превратилось в джунгли: один нападал на другого, по ночам слышались крики евреев, на которых напали грабители.

Бандиты трижды средь бела дня грабили кассу юденрата, отбирая деньги, которые шли на питание бездомных детей, лечение больных тифом и другие социальные нужды. Они обложили юденрат контрибуцией в четверть миллиона златых, а отдел снабжения юденрата — контрибуцией в 700 тысяч златых. Юденрат заплатил контрибуцию в срок, а отдел снабжения отказался. Тогда еврейские гангстеры похитили сына кассира отдела и продержали его несколько дней, после чего получили требуемую сумму. Но лишь после того как бандиты начали нападать на немецкие патрули, вмешались долго терпевшие все эти безобразия немцы, и начали, по их словам, «рейд против воров и бутлегеров» . В акции активное участие приняли еврейские полицейские — они, как люди, хорошо знающие местность, очень помогли немецким штурмовым группам при прочёсывании кварталов.

Не немцы, а еврейские гангстеры уничтожили гетто, взрывая дома и поджигая их бутылками с зажигательной смесью. В огне грандиозного пожара погибли сотни ни в чём не повинных евреев. Немцы пытались потушить пожар, но безуспешно — бандиты поджигали новые здания. Вот как о неудачной попытке заминировать здание рассказывает один из боевиков Аарон Карми: «И они так и не заложили там мины… Трое наших парней спустились в подвал, чтобы его взорвать. И что? Они там торчат с языком, прилипшим к заднице. А я тут кручусь… и это была трагедия!».

Ещё один из боевиков Казик Ратейзер признался через много лет:

«Какое право имели мы, небольшая группка молодёжи из ZOB [одна из банд], решать судьбу многих людей? Какое мы имели право устроить бунт? Это решение привело к уничтожению гетто и смерти многих людей, которые, иначе, возможно, остались бы живы…».

Алексей Токарь

(статья и фото judastruth )

Сегодня я хочу рассказать о тяжелых страницах в жизни Варшавы - сороковых годах XX века. Я много читал про оккупацию Варшавы гитлеровскими войсками, и вот теперь увидел все своими глазами.

Согласно нацистским законам, все еврейское население оккупированных городов подлежало переселению в гетто - особый район города, из которого нельзя было свободно выйти. Несколько кварталов и улиц в центрах городов ограждались где колючей проволокой, где - высокой кирпичной стеной, и во все жилые здания внутри периметра сгонялись все евреи со всего города. В дальнейшем евреев из гетто развозили в вагонах по лагерям смерти.

Для предотвращения мало-мальски организованного сопротивления и подавления здравых голосов, протестующих против гетто, нацисты выдумывали всякие пропагандистские штуки, для того чтобы объяснить "рациональность" такого подхода для обывателей. Конкретно в Варшаве распускали слухи о том, что евреи являются переносчиками инфекционных заболеваний, и изоляция их в гетто будет полезна для всех, в том числе и для самих евреев. В трамваях, курсирующих по центру города, нацисты расклеивали плакаты, изображающих "грязных жидов", разжигая массовую истерию у обывателей, многие из которых стали бояться подавать руку вчерашнему другу.

Гетто в Варшаве было достаточно обширным, но и очень маленьким одновременно - на нескольких кварталах в центре города, занимавших всего 4,5% от общей площади Варшавы, в ужасных условиях ютились около 440 тысяч человек - 37% от тогдашнего населения города. Почти все они были отправлены в печи Треблинки, а небольшая их часть, оставшаяся в живых к 1943 году, подняла в гетто героическое восстание - с пистолетами и бутылками с зажигательной смесью сражаясь против немецких самоходных орудий и элитных боевых частей войск СС.

В красивом и уютном центре Варшавы до сих пор стоит несколько зданий, на из стенах и водосточных трубах которых до сих пор видна копоть пожаров восстания, а внутри остались квартиры, в которых жили согнанные в гетто евреи.

Сегодняшняя прогулка - по квартирам Варшавского гетто.

02. Иду по кварталам в районах улицы Złota и Sienna - именно здесь располагались огороженные забором кварталы, куда согнали всех евреев. В стерильной и сверкающей современной Варшаве очень трудно представить, что все эти страшные вещи происходили прямо здесь, в двух шагах от стеклянных небоскребов "Варшава сити".

Почти все здания бывшего гетто сейчас заселены, в них продолжается жизнь.

03. На дорогах лежит аккуратная плитка, в палисадниках двориков и на балконах квартир растут красивые цветы. И вдруг среди всей этой идилли встречается нежилой дом, оставленный "как есть".

04. Фотографии не передадут всего впечатления, которое оставляют эти здания. Если коротко - то кажется, что все произошло буквально вчера. Двор-колодец глядит на посетителя пустыми окнами, на которых давно нет занавесок.

05. Светильник над входом в подъезд. "Вишни созрели уже", подумал я, нажимая на спуск фотоаппарата.

06. Стены здания хранят следы огня - его затронуло либо пламя огнеметчиков СС, подавлявших восстание в гетто, либо пожары общего восстания жителей Варшавы, произошедшего в 1944 году.

07. Окна. Семьдесят лет назад кто-то забыл закрыть форточку.

08. На некоторых окнах даже остались термометры, помогавшие узнать температуру на улице. Наверное, это было окно кухни.

09. Зайдем во дворик неподалеку. Старый полуразрушенный дом в бывшем гетто облюбовали редкие бездомные, а во дворике успели вырасти молодые клены.

10. Внутри - следы все тех же пожаров.

11. А вот в этом доме на территории бывшего гетто живут люди. Все квартиры заселены.

12. Подъезд самый обычный - правда, чуть погрязнее, чем "средний подъезд" в центре Варшавы.

13. И здесь тоже продолжается жизнь. Возможно что этот самый подвал когда-то обыскивало отделение автоматчиков СС в поисках укрывающихся от депортации в Треблинку евреев.

14. Лестница.

15. Гетто постоянно напоминает о себе среди мирных и современных кварталов города. То жуткими проемами черных окон в подворотне, вход в которую много лет назад заварили решеткой.

16. То полуистлевшими дверьми, что не открывались уже много десятков лет.

17. Или - фотографиями тех, кто нашел в этих стенах последний кров.

18. Давайте зайдем внутрь. Осторожно и тихо. Впрочем, мертвым мы уже не помешаем, а живые должны видеть все это и никогда больше не повторять.

19. Двор дома выглядит вот так. Часть окон на нижних этажах заложена блоками - это сделано относительно недавно, в рамках программы по консервации помещений.

20. Часть стекол выбита, часть окон - открыта настежь.

21. На одном из балконов осталась лежать выбитая дверь.

22. На другом - успело вырасти молодое деревце.

23. Двор здания зарос молоденькими кустиками, со стороны дома тянет запахом старой постройки - плесени и сырости.

24. Подъезд "черной" лестницы, что вела в кухню. Сковзь окно видны газосиликатные блоки, которыми заложили окна во время консервации здания - обратите внимание, что все окна закладывали снаружи.

25. Кухня. Вход в нее начинается сразу за лестницей.

26. Помещение относительно небольшое, с одним окном.

27. Двери стенных шкафов-кладовок возле кухни.

29. Внутри - трогательны деревянные полочки, заботливо сделанные чьей-то рукой сто лет назад. На одной из них остались какие-то дощечки, гвозди.

30. Боковое помещение возле кухни - в углу, судя по всему, остатки сломанной печки. Не знаю, кто и когда ее сломал.

31. Холл парадной части дома. Высота потолков - метра четыре с половиной, а в углу комнаты - еще одна сломанная печь.

32. Одна из комнат. За дверями балкона - все те же серые газосиликатные блоки консервации. На стенах видны лохмотья отпавшей от сырости краски.

33. Коридор.

34. Лепная розетка под потолком спальни.

35. Проходная комната с остатками печки. Квартира очень большая, но для тех десятков людей, что ютились здесь в начале сороковых, она была очень маленькой.

36. В некоторых помещениях на стенах остались следы какой-то копоти.

37. Темная комната.

38. Спальни. Под потолком даже остались старые карнизы, на которых когда-то висели занавески.

40. Парадная лестница подъезда.

41. Если на фотоаппарате отключить вспышку, то лестница на фото будет выглядеть вот так. Здесь темно, сыро и до сих пор пахнет какой-то гарью.

42. Еще одно здание в центре города.

43. На балконе виды остатки давно истлевшего кресла, а от левой до правой стены до сих пор протянута веревочка, на которой когда-то сушилось белье. Рядом висит деревянная вешалка для костюма.

44 Сквозь плиты возле черных водосточных труб, помнящих пожар в гетто, пробивается летняя зелень...

45....После прогулки по квартирам гетто современная Варшава кажется каким-то далеким и несбыточным сном.

46. Словно это я сам сплю в углу старой квартиры за трехметровой кирпичной стеной, ожидая поездки в телячьем вагоне в неизвестность. И среди разбитых руин и пожаров я вижу сон о том, как когда-нибудь здесь будет все по-другому.

47. Люди сумеют справиться с нацизмом, и все будет хорошо.

48. Берегите мир.